Моя дорогая Присцилла.
Он пришел на закате. Я сидел в своем любимом плетеном кресле на террасе, покуривая трубку и наблюдая за алеющим небом, когда услышал шарканье ног по пыльной дороге. К дому медленно приближался мужчина в невероятно дорогом черном костюме. На его орлином лице застыла улыбка, полная хищного предвкушения. Трость его из темного дерева, натыкаясь на камни, отдавала тяжестью в груди. Где-то внутри меня загорелось пламя инстинктивного страха перед ним. Мужчина остановился в нескольких шагах от террасы, снял перчатки, водрузил трость на сгиб руки и, не переставая улыбаться, внимательно осмотрелся.
- Да, то самое место! – торжественно воскликнул он.
Я подскочил от неожиданности, сердце ёкнуло и ушло в пятки, трубка, выпав из пальцев, стукнулась об землю, полыхнув искрами. На трясущихся ногах, поднявшись с кресла, я поспешил к незнакомцу.
- Доброго Вам вечера… Господин. Что привело Вас в такое время к дому бедного художника? – голос мой дрожал под стать коленкам. – Не думаю, что мои картины достойны Вашего внимания…
Мужчина молча пробежал взглядом по стоящим у стены полотнам, мольберту с неоконченным пейзажем и даже моим пальцам и рубашке, заляпанным краской. С минуту он молчал, будто и вовсе не замечая меня, но затем, наконец, заговорил, растягивая слова, хриплым, глубоким, одновременно невероятно неприятным, но чарующим голосом.
- О-о-о… Не стоит так говорить о своих произведениях, уважаемый мастер Майлз, Вы великолепный художник, право. Орудуете кистью так же решительно и искусно, словно гвардейцы короля – мечом! Излишняя скромность, знаете, порой невыносима так же, как и тщеславие… Что приравнивает её к лицемерию. Но в одном, мастер Майлз, вы правы – я пришел сюда, увы, не для того, чтобы любоваться Вашими полотнами…
- Позвольте же спросить тогда, зачем? Кроме картин у меня более ничего и нет, это есть мое ремесло и увлечение! – в растерянности воскликнул я. – К тому же, откуда Вы узнали мое имя? За пределами Нориджа я неизвестен, да и вряд ли буду!..
- О, Вы будете, мастер, - перебил меня незнакомец. – Но так и быть, несправедливо, что я знаю Ваше имя, а Вы мое – нет. Тут, право, могут возникнуть сложности, в разных уголках мира меня знают под разными личинами, но Вы, мастер Майлз, можете называть меня… Люцифер.
Что-то за моей спиной с грохотом упало, что лишний раз разожгло пожар ужаса в моем сердце. Я медленно повернулся и увидел на пороге дома свою юную жену, прекрасную Присциллу, со страхом и непониманием взирающую на мужчину в черном, как он там назвался…
Люцифера.
Его имя Люцифер.
- Не разговаривай с ним, беги от него! – отчаянно закричала Присцилла, хватая выпавшую у нее из рук метелку. – Это сам Дьявол во плоти!
Пока я растерянно пытался осмыслить происходящее, мимо меня прошелестела тень, и вот Люцифер уже стоял подле моей дорогой жены, сверкая оскаленными зубами. Вцепившись крючковатыми пальцами в нежную руку девушки, он холодно рассмеялся.
- Поздно! – прогремел его голос, заглушая все вокруг: шелест деревьев, крики ночных птиц, мои собственные мысли в голове. – Уже слишком поздно, девчушка. Пора тебе платить по долгам своей матери.
Я схватил с рабочего стола нож для холстов и широким шагом двинулся к этому ублюдку в черном. Да как он смеет прикасаться к моей дорогой Присцилле?! Люцифер, даже не оборачиваясь, выбил нож из моих рук ударом трости.
- Как храбро, мастер, но попрошу Вас удержаться впредь от подобных… Недальновидных поступков, - холодно протянул он, наблюдая, как я потираю ушибленные пальцы. Чуть не сломал! Какой же я художник без пальцев…
Будто осознав нечто важное, мужчина хмыкнул и покивал головой сам себе, не обращая никакого внимания на попытки Присциллы вырваться из его железной хватки.
- Вот значит, как… Ты ничего не рассказала уважаемому мастеру, не правда ли? – с долей насмешки в голосе спросил Люцифер.
- Не рассказала что? – вырвалось у меня само собой.
Моя прекрасная жена молча смотрела в пол, внезапно обмякнув и более не сопротивляясь Дьяволу.
- Видишь ли, мастер, у матери этой несомненно прекрасной леди роды прошли раньше времени и на свет твоя любимая женушка пришла… Так скажем, неспособной к жизни. Но, к счастью, а может быть, к сожалению, при родах присутствовал я, и мать новорожденной слезно упрашивала меня дать девочке пожить хотя бы немного в обмен на любую цену. О, она была так искренна в своем желании, что даже растрогала меня! – Люцифер вытер несуществующую слезу с уголка глаза. – Я пообещал, что её дочь будет жить в счастливой любви, и дал ей много времени… Целых девятнадцать лет!
Мое сердце замерло. Девятнадцать…
- В полночь Присцилле исполнится девятнадцать… - прошептал я, пораженный своим осознанием, и повернулся к жене. – Почему ты мне ничего не сказала? Зачем ты дала мне полюбить себя, зная, что все так произойдет, моя бедная Присцилла?..
- Я не хотела, чтобы ты знал. Ты не должен был узнать… - девушка роняла слезы на пыльную дорогу, одну за другой. Колени её подкосились, и она упала у ног Дьявола, рыдая.
- Теперь я понимаю, почему ты так настойчиво просила съездить меня в город, попробовать продать последние картины… Моя любимая жена, ты хотела уйти во тьму, даже не попрощавшись со мной, не поступай так жестоко со мной…
Люцифер рывком поднял Присциллу с земли и, оттряхнув её платье, перехватил трость.
- Ну, довольно слез, терпеть не могу такие грустные сцены,- бодро заговорил он, не переставая хищно улыбаться. – Возрадуйся же, дева, я обещал тебя Властелину Мертвых! Нам надо поспешить, венчание состоится ночью, негоже опаздывать на собственную свадьбу! Примите мои извинения, мастер, но мы должны Вас покинуть. Счастливого вечера!
Люцифер резко развернулся и потащил за собой совершенно безвольную Присциллу, мою дорогую Присциллу…
- Могу ли я… - тихий хрип, не голос, вырвался из моего горла, но Дьявол тут же остановился. – Могу ли я быть гостем на свадьбе?
Он ответил, не оборачиваясь:
- Конечно, мастер Майлз, я вернусь за Вами перед самым венчанием, будьте уверены.
И они ушли, растворившись в последних лучах закатного солнца без следа. Я рухнул в кресло, не в силах принять и понять то, что произошло. Всего несколько минут назад моя прелестная Присцилла была здесь, рядом со мной, теперь же один Дьявол знает, что с ней будет… В прямом смысле.
Люцифер вернулся спустя два часа, как и обещал.
- Побрейся и одень лучшую одежду, что у тебя есть, - холодно, скорее приказал, чем попросил он. – Возьми кисти и краски, благородный Властелин Мертвых разрешил тебе, мастер, присутствовать на свадьбе, дабы запечатлеть его союз с прекрасной Присциллой, возрадуйся!
Выполнив все, что мне было велено, я последовал за Дьяволом. По пути он насвистывал какую-то детскую песенку, я же растерянно молчал. В голове витала лишь одна мысль: «Я спасу тебя, Присцилла, обязательно спасу!» Дорога была долгой и утомительной, свернув с тракта в лесную чащу, долго пробирались сквозь деревья, буреломы и овраги. Люцифер при этом не испытывал никаких неудобств: шагал уверенно, ветки словно расступались перед ним, кустарники кланялись, будто боясь задеть его ноги. Наконец, вышли на поляну, освещенную полной луной зловещим сиянием, прямо посреди которой стоял каменный вход во склеп. Тяжелая гранитная плита, преграждающая вход, была аккуратно сдвинута. В проеме, окаймленном серебрящейся под луной паутиной, зияла смольная темнота.
- Вот мы и почти на месте, мастер, - Люцифер достал невесть откуда масляную лампу, щелчком пальца зажег её и двинулся ко входу. – Следуйте за мной.
Спуск казался бесконечным. На ступенях под ногами что-то постоянно не то похрустывало, не то чавкало, но свет лампы не дотягивался до них. От зеленоватых стен тянуло затхлостью и гнилью со скверной отдушиной застоявшейся смерти. Вдалеке слышалась ужасающе-торжественная музыка, скрипки скрежетали нервами, гонги били прямо в затылок. В воздухе появились новые ароматы, чуть менее отвратные, чем прежние, а впереди забрезжил холодный свет. Ступени закончились, и мы вошли в просторный грот, потолок которого терялся где-то во тьме. Музыка грянула с новой силой, чуть не заложило уши. Везде стояли свечи, но даже им было не под силу полностью рассеять густую темноту, царящую в подземелье. Мимо нас проплывали помпезно разодетые гости, лица которых скрывали тени, но мне показалось, что лучше их лиц не видеть. Длинные столы, прикрытые грязно-белыми скатертями, ломились от яств: мясные рулеты, стейки, ребрышки, разнообразные похлебки, и везде мясо. Мясо, мясо, мясо. От внезапного осознания желудок скрутило и я, согнувшись пополам, заткнул рот рукой, пытаясь сдержать рвоту.
- Вам плохо, мастер Майлз? – безучастно осведомился Люцифер.
- Это… Человечина… Ведь так?
Дьявол ничего не ответил, лишь широко улыбнулся, обнажив острые зубы.
- Ну, довольно любоваться, пойдемте, мастер, Вас ожидает работа.
Люцифер подвел меня железному мольберту, на котором уже было приготовлено чистое полотно. Когда я сел на стул рядом с ним, что-то прошелестело вокруг моих ног. Ржавые цепи, словно живые, обвились округ лодыжек, сомкнулись с глухим щелчком кандалы. Я сглотнул от подступившего ужаса.
- О, это лишь гарантия того, что Вы выполните свою работу, прежде чем решитесь уйти. Как только картина будет закончена, Вы будете свободны.
Я лишь неуверенно кивнул в ответ.
Неожиданно музыка стихла. Гости прекратили разговоры, и все разом повернулись к алтарю. Наступила гнетущая тишина, которую разрывали лишь гулкие шаги. Властелин Мертвых тяжелой поступью подошел к алтарю. Он был увешан золотом с головы до ног, парадный бархатный мундир болтался на его костлявых плечах, остекленевшие глаза бешено дергались в глазницах голого черепа, который нелепо торчал из пышного воротника. Все гости, кроме Люцифера, преклонили колено перед своим владыкой, тот ответил легким кивком головы, позволяя встать. Я, перебарывая приливы страха и отвращения, стал готовить краски и делать наброски. Властелин откашлялся в кулак и заговорил неожиданно низким и глубоким голосом:
- Встаньте, друзья мои и подданные, встаньте. Благодарю всех, кто ответил на мои приглашения и явился в мою обитель в этот знаменательный день, - он снова откашлялся и тон его стал торжественным. – Сегодня, мои дорогие, вы собрались здесь, чтобы стать свидетелями моей долгожданной женитьбы!
Толпа захлопала и заулюлюкала. Послышались свистки и радостный смех одобрения. Музыка грянула снова, в этот раз зазвучал какой-то искаженный, извращенный свадебный марш.
- Так поприветствуйте же мою невесту, - голос Властелина Мертвых возвысился, облетел всю залу, - прекрасную, несравненную, великолепную Присциллу!
Она ступила на ковер, ведущий к алтарю вовсе неслышно. Платье куда более роскошное, чем на нашей свадьбе… На её голову водрузили венок из медных цветов, к которому крепилась фата. Светлые её волосы, которые были ярче солнца, отливали мертвецким блеском. Робкой, неуверенной походкой, полной отчаяния, она прошла мимо меня, не поднимая взгляда, будто и вовсе не заметив.
- Люцифер, - прошептал я. – Я отдам тебе все, что угодно, все, чего пожелаешь, если ты вернешь её.
Мужчина оскалился.
- Увы, даже несмотря на такое щедрое предложение, поделать ничего не могу. Я пообещал твою жену Властелину Мертвых, а свое слово нарушить не посмею.
- Как же так? – безвольно спросил я. – Присцилла все еще замужем со мной, как он может заключить с ней брак?
- О, поверьте, мастер Майлз, владыке нет никакого дела до законов человеческого мира.
Невеста встала по другую сторону алтаря от Властелина Мертвых. Тот, вдоволь на неё насмотревшись и хорошенько откашлявшись, громогласно объявил:
- Я, Властитель Мертвецов, Хозяин Склепов и Гробниц, объявляю тебя, Присцилла, своей дражайшей женой. Обязуюсь быть с тобою отныне… И во веки вечные. Освободись от оков плоти, дитя, присоединись ко мне в бессмертии!
Гости заохали и заплакали. Я до боли в пальцах стиснул кисть, на глазах навернулись слезы. Нет, так не может все закончится! Должен быть какой-то способ, если бы не эти чертовы кандалы!..
- Уважаемый мастер Майлз, - тихо заговорил Люцифер. – Вы и вправду так любите свою прелестную жену?
- Больше всего на свете. Я готов пожертвовать всем, абсолютно всем, лишь бы моя Присцилла не досталась этому… Этому…
Дьявол потер подбородок, глядя в сторону алтаря. Наконец, он наклонился к самому моему уху и заговорщицки зашептал:
- Так и быть, мастер, я могу Вам помочь. Слушайте внимательно и не перебивайте: боюсь, в я не в силах вернуть Вам жену, но отобрать её у Властелина сумею помочь. Пишите, мастер! Успейте запечатлеть Присциллу до того, как ритуал завершится, и тогда она более не станет принадлежать владыке!
- Цена? – коротко и быстро спросил я.
- О, Вы по-деловому подошли к ситуации! – он хрипло рассмеялся. – Ваши искусные руки, мастер, их я заберу себе.
- Идет.
Я… Никогда больше не смогу рисовать. Не почувствую, как кисть накладывает слои краски на холст, не почувствую радости и облегчения от конца работы над очередным полотном, не почувствую гордости, когда Присцилла будет нахваливать новый пейзаж… Присцилла. Она – главное.
И я принялся за работу, увидев, как моя прекрасная жена с ужасом смотрит на собственную руку. Плоть её исчезала, растворялась без следа. Я уверенно наносил линии, мешал цвета, разные кисти мелькали в моих руках быстрее, чем я успевал подумать, какая именно мне нужна. Там, где я бы трижды сперва наметил углем, теперь уверенно работал кистью. И именно в этот критический момент, в эту ужасающую минуту я совсем по-иному увидел Присциллу. Её тонкие руки, белая чистая кожа, изящные линии талии и бедер, её большие и невероятно голубые глаза… Она ангел. Она, наверняка, ангел, посланный мне с неба. И я обязан спасти её.
Спустя несколько последних штрихов, картина была закончена, и я, даже не окинув её взглядом, бросил кисть и вскочил со стула, полный тревоги и темного предвкушения, посмотрел на алтарь, кандалы разомкнулись. Гости ахнули. Властелин Мертвых стоял один. Присциллы не было рядом. Я облегченно вздохнул и упал на колени. Челюсть ожившего скелета заходила ходуном, и он обратил полный животной ярости взор в нашу сторону.
- Люцифер! – взревел. – Наглый демон, обманщик, лжец и вор! Где моя невеста, сучий ты прихвостень преисподней?!
- Нет с ним толку беседовать, уходим, - коротко бросил Дьявол, не переставая гаденько ухмыляться, и трижды стукнул тростью о каменный пол.
Все вокруг завертелось, я едва успел схватить холст и со всех сил прижать его к себе. Пол ушел из-под ног, я зажмурился, ругательства Властелина Мертвых стали удаляться и вскоре вовсе затихли. Внезапно, что-то ударило меня в спину. Я раскрыл глаза и понял, что лежу на земле. На пыльной дороге, возле своего дома.
- Получилось, Люцифер, мы сбежали! – воскликнул я и радостно рассмеялся. Дьявол, невозмутимо стоящий рядом лишь сдержанно улыбнулся.
Я быстро встал, подбежал к одному из свободных мольбертов и поставил туда картину.
- Холера, забыл все свои инструменты и краски в этом проклятом склепе! – выругался я, заметив пропажу драгоценного ящичка.
- Они Вам больше не понадобятся, мастер. Плата, помните? – холодно произнес Люцифер и хлопнул в ладоши.
Мои руки загорелись синим пламенем. Боль раскаленной пеленой накрыла сознание, в глазах помутнело, я закричал так, что заложило уши. Сквозь кровавый туман я лишь слышал, как похихикивает Дьявол:
- Мне жаль Вас, мастер. Сегодня вы потеряли все, что любили: и свою драгоценную жену, которую Вы жестокосердно обрекли на участь вечной узницы картины, и свой невероятный талант. Какие же вы, люди, забавные, хо-хо-хо!
Под аккомпанемент моих невероятных страданий, Люцифер заливался жестоким хохотом. Наконец, пламя затухло, когда от моих рук остались лишь обуглившиеся головешки, воняющие горелой плотью.
- Прощайте, мастер, оставляю вам наедине с Вашей картиной, несомненным шедевром, пусть и первым, и последним, вышедшим из-под Вашей руки! – успел услышать я сквозь гаснущее сознание. Со своего портрета на меня голубыми, полными печали глазами укоризненно взирала моя дорогая Присцилла…
***
Молодой человек стоял на балконе многоквартирного дома, задумчиво пожевывая сигарету и окидывая взглядом раскинувшийся перед ним мегаполис. Все его мысли занимала страшная легенда из интернета о некоей картине под названием «Исчезающая Присцилла», в которую художник якобы заключил свою собственную жену. Было достоверно известно, что художника звали Артур Майлз, жил он в окрестностях английского городка Нориджа в 18 веке, да то, что он и вовсе не был известен до создания «Исчезающей». Больше из-под его кисти не было суждено ничему родиться, потому как он вскоре после окончания работ над «Присциллой» лишился рук в результате несчастного случая (некоторые, правда, утверждали, будто Майлз намеренно засунул руки в камин). Купцы, аристократы и владельцы галерей предлагали бешеные деньги за полотно, но Майлз был непреклонен, картину он завещал своему племяннику, и так она передавалась по наследству, пока один из родственников все-таки не решился продать её, не забыв рассказать и странную историю, связанную с «Исчезающей». Так легенда и получила широкую огласку, а картина стала пользоваться еще большей популярностью.
Интернет-эксперты аналитики придумали целый ворох различных вариаций истории и её толкования. Одни говорили, что на самом деле не было никакой жены, а сам Майлз был безумцем, что заодно и объясняло, почему он сжег собственные руки. Другие действительно верили, что Присцилла исчезла, что она была ангелом и, став женой человека, была казнена Богом (на это якобы указывали неясные линии за спиной девушки, напоминающие крылья). Но самая интересная версия была сложнее и глубже, собственно, в эту версию и верил сам молодой человек. Звучала она так: некое зло угрожало Присцилле, но спасти её было невозможно. Тогда художник пошел на сделку с высшими силами, он обменял свои руки на безопасность Присциллы, пусть и в картине, надеясь, что кто-нибудь когда-нибудь сможет её освободить.
Молодой человек вернулся в комнату, сел за компьютер и снова, в тысячный раз, вгляделся в фотографию «Исчезающей Присциллы». Больше всего его изумляли глаза девушки: необычайно голубые, как летнее небо, полные удивления, печали, невыразимого отчаяния… И в них явственно звучала просьба. «Освободи меня» - услышал парень тихий голос в своей голове.
- Ох, моя дорогая Присцилла… - прошептал он. – Я бы что угодно отдал, чтобы спасти тебя. Даже собственную душу!
Молодой человек не знал, что на улице, направив взгляд в сторону его квартиры стоял мужчина, одетый в дорогой черный костюм. С лица его не сходила торжественная, гадкая ухмылка, он возбужденно постукивал тростью об асфальт. Ведь к нему уже так скоро ринутся по собственной воле души, полные энергии и желания, чистого, яркого желания… Много душ! И все они будут принадлежать ему! Хвала таланту великого мастера Майлза, никто и никогда бы не смог создать более изящную и красивую наживку для сбора людских капризов, его шедевр обладал чарующими магическими свойствами. Пусть картина и была совершенно обыкновенна, совершенно пуста.
Артур Майлз, "Исчезающая Присцилла", 1748 год.
- Читать далее...
- 29 комментариев
- 3487 просмотров