Таблица лидеров

Знал ли подполковник ВВС США, ветеран Второй Мировой и Корейской войн, Уильям Рэнкин, что его очередной вылет войдет в историю? Наверное, нет. Но, история распорядилась по-своему. 26 июля 1959 года он летел на истребителе F-8 Crusader из Массачусетса в Южную Каролину. Получив предупреждение о грозовых облаках впереди по курсу, он принял решение набрать безопасную высоту (а грозовые облака располагаются на высоте 10-12 км) в 14 километров. Но у судьбы было настроение пошутить, и прямо над верхушкой грозового облака у истребителя отказал двигатель. Рэнкин попытался включить резервный источник питания, чтобы запустить двигатель в полете, однако рычажок запуска отломался и остался у него в руке. Сцена, достойная кинокомедии, вот только герою нашего повествования было совсем не до смеха. Он был одет в обычный легкий летный комбинезон, а не в компрессионный высотный костюм, за бортом была высота в 14км и температура воздуха в -50 градусов, а самолет превратился в неуправляемый железный гроб. Однако выбора у Уильяма не было, и ровно в 18:00 вечера он катапультировался. «Поначалу, падения я не почувствовал – только быстрое прохождение сквозь воздух», - рассказывал Уильям Рэнкин об ощущениях сразу после катапультирования. Через несколько мгновений он, находясь на высоте 14 км., начал испытывать на себе влияние неприветливой окружающей среды. «Я как будто стал куском мяса, который швырнули а камеру глубокой заморозки, - вспоминал Рэнкин. – Почти сразу кожу на открытых частях тела – лице, шее, запястьях, кистях рук и лодыжках – защипало от холода». Еще более неприятные ощущения во время свободного падения, до автоматического раскрытия парашюта возникли из-за низкого давления в верхнем слое атмосферы. У Рэнкина пошла кровь из глаз, ушей, носа и рта – его внутренности расширились, и тело раздулось. «В какой-то момент я заметил собственный живот огромных размеров – как будто у меня уже порядочный срок беременности. Никогда я еще не испытывал таких диких болей». Единственным преимуществом чрезвычайно низкой температуры стало окоченение – Рэнкин потерял всякую чувствительность. Несмотря на то, что его крутило и трясло, он смог надеть кислородную маску - иначе бы он потерял сознание из-за разреженности воздуха на высоте. Из-за сильных восходящих потоков воздуха падение до высоты 3км, на которой автоматически раскрывался парашют, заняло 14(!) минут, а спуск после раскрытия парашюта - еще 26. Таким образом, Рэнкин спускался 40 минут. Уильям Рэнкин получил обморожения всех открытых частей тела, из-за сильной декомпрессии его тело раздулось, а из глаз, носа ушей и рта текла кровь. Несмотря на все это - он выжил, и даже после приземления смог сам выйти на дорогу, где истекающего кровью человека в летном комбинезоне подобрал водитель проезжавшего мимо автомобился и отвез в больницу города Ахоска. Уильям Рэнкин является единственным в истории человеком, которому удалось спуститься на парашюте сквозь грозовой фронт, а так же мировым рекордсменом по длительности спуска на парашюте. Его восстановление заняло 3 недели, а спустя год он написал книгу об этом событии - "The Man Who Rode The Thunder" Он вернулся к военной службе и снова поднялся в воздух. Уильям Рэнкин мирно скончался от старости в 2009 году в возрасте 89 лет. источники: раз, два, три

24 июня 1982 года с кучей остановок из Лондона в Мельбурн летел Боинг-747-236В, выполнявший рейс №9, имевший регистрационный номер G-BDXH и имя собственное «Эдинбург Сити». Между третьей и четвертой дозаправками (Куала-Лумпур и австралийский Перт соответственно) он пролетал над Индонезией. Как известно, дым любой «Явы» полезным не бывает. Будь то сигареты, мотоцикл или вулкан на одноименном острове. Вот в столб вулканического пепла, выброшенного вулканом с каким-то «чугунным» именем Галунггунг, на высоте 11 км и влетел данный счастливчик. Время было вечернее, поэтому самого пепла никто и не увидел. Вначале появились забавные огни Святого Эльма на иллюминаторах и стробоскопические эффекты от двигателей. Потом пассажиры начали возмущаться запахом, а затем и появлением(!) дыма в салоне. Курить тогда, кстати, еще было можно. Но, говорили пассажиры, не настолько же. А вот о приближении ада почти сразу недвусмысленно намекнул мощнейший запах серы. Так он примерно выглядел: с огнями Святого Эльма и стробоскопическими вспышками в двигателях: Произошло это в 20:40 по местному времени. КВС Эрик Муди как раз был, пардон, в туалете и пропустил начало веселухи. Первой сдулась правая крайняя железяка, переставшая быть двигателем в 20:42. Это частички вулканической пыли вывели из строя движок №4. Через считанные секунды к забастовке добавился коллега под №2. Дабы не нарушать корпоративного духа, вырубились движки №1 и №3. Произошло это в 20:43. Когда экипаж готовился хором исполнить «..но машина летит на честном слове и на одном крыле», то вспомнили, что не знают русского, да и самодвижущийся железный шкаф с 263 человеками на борту как-то подпортил чувство юмора. Хотя, Муди, как вы помните, уже сходил в сортир, и дополнительные кирпичи ему брать было неоткуда. Пришлось КВС брать на себя планирование, а его коллегам пытаться завести двигатели. С высоты 11 километров они бодренько подтверждали закон всемирного притяжения с поправкой на планирование и приближались к земле или, опционально, к океану – со скоростью снижения 1 км вниз на каждые 15 вперед. С помощью нехитрых расчетов отмерили себе 23 минуты, за которые успеют преодолеть еще 169 кэмэ. К слову, успешная посадка Планера Гимли произошла спустя год. Так что у Муди сотоварищи был шанс стать планеристами-первопроходцами. И, собственно, экипаж прикидывал варианты: планировать в Джакарту (169 км позволяли) или приводняться в океан. Представим ощущения пассажиров в задымленном салоне, нюхающих серу. На фоне тишины всех выключенных двигателей! Тогда же Эрик Муди произнес одну из знаменитейших «авиафраз»: Ladies and gentlemen, this is your captain speaking. We have a small problem. All four engines have stopped. We are doing our damnedest to get them going again. I trust you are not in too much distress. Что примерно означает: Други мои, есть небольшая проблема: накрылись нахрен все движки. Но мы над этим работаем. Не сцать! Еще бы, скажем мы: сам-то сходил заранее. Вулканов там, кстати, дофига: Одновременно, вследствие отказа двигателей, отказали многие системы, упало атмосферное давление в салоне. Выбросились кислородные маски. Из 263 участников захватывающего аттракциона нашелся один суперсчастливчик, маска которого не сработала. Этот джек-пот сорвал второй пилот Роджер Гривз. Чтобы парень не скучал и не завидовал, пришлось чуть снизиться, хотя данное действо чуток снизило дальность планирования. Не знаю, в каких единицах временных отрезков отмеряли время пассажиры, но в земных минутах в 20:56 очередная попытка Фримена привела к успеху: двигатель №4 вновь взял на себя роль лидера и запустился. Скорость снижения замедлилась. Затем проснулся №3. Потом другие два. Хотя, честно говоря, №2 почти сразу опять вырубился нафих. Произошло это спустя 14 минут по времени и на 6900 метров ниже от начальной точки рассказа. На высоте 4100 метров. КВС Эрик Муди Самолет стал управляем, но возникла новая проблема. Абразивным вулканическим пеплом не только повредило турбины и содрало почти подчистую краску с фюзеляжа. Но, самое главное, повредило лобовое стекло настолько, что прозрачными остались только два маленьких фрагмента. Через них и производилась посадка экипажем. Муди снижался, глядя в свой кусочек окна, Гривз корректировал, ориентируясь в свой. Система автоматического привода на посадку, как и посадочные огни, не работали. Сели успешно. Но вот рулить по ВВП также не смогли. Пришлось тащить буксиром. Как продолжение – пилоты летали на рейсах и далее. Одна из пассажирок, Бетти Тутелл, в 1985 году написала о данном случае книгу «All Four Engines Have Failed». Она собрала данные по 200 пассажирам из рейса, которые рассказали, о чем хорошем и добром думали в те самые 14 минут планирования в тишине. А за одного из пассажиров, Джеймса Фергюсона, сидевшего в том полете на соседнем ряду, она вскоре вышла замуж. Самолет был списан аж в 2010 году. Ролик об этом событии можно посмотреть вот тут. Из его фюзеляжа компания экологов «10:10», борющаяся с парниковым эффектом, выпустила фирменные сувениры. Один из них на фото.

-Кто здесь?! -А ты думал, ты один?.. Помнится, давно еще Я не задумывался над самоконтролем. Поведение было довольно типичным - когда тебя обижал тот, с кем даже спорить ты не можешь, то срываться приходилось на более слабых... Когда-то было время, все было целостно, сознание только начинало становиться таким, какое оно есть сейчас. Я помнил много, Я помнил даты, события, много помнил и придавал этому значение. Как-то раз в детстве на фотоаппарате кончилась пленка и Я расстроился, что нечего будет вспомнить об отдыхе; тогда мне сказали, что самое главное не то, что ты можешь показать другим, а то, как ты сам можешь вспомнить то, что было, пережить это снова, но только в сознании. Тогда Я начал придавать значение всему. Тогда Я помнил все... Помнится, что началось, когда появилась "полна свобода", "закончился террор". Казалось, Я был счастлив. Хотелось сделать все то, что не мог раньше. При чем это включало все: от вполне осмысленных желаний до откровенной глупости. Тогда был очередной перелом... Поведение менялось, не отставая от обстановки. Окружение, изменилось все, и все отразилось в сознании. Тогда и началось самое главное саморазрушение, деградация моего сознания... Шли дни, недели, месяцы, все менялось, иногда даже по нескольку раз на неделю. Каждый день оставлял отпечаток в памяти. Все пыталось там уместиться, а время совсем не летело. Оно как будто остановилось, пытаясь оставить каждое мгновение в памяти. Потом начали проходить года, все уже менялось не так. Иногда все останавливалось и время снова бежало. Потом оно остановилось... Тот день, он стал длинною в жизнь и обратил ее вспять, начав сначала. Вышел прошло меньше суток, а человек, что пытался прийти в себя утром 24 июня уже не мог называться тем именем, что носил день назад. Все изменилось в мгновение, которое стало вечностью. Сознание проснулось, но оно было пусто, еще не знало, как "помнить"... Потом постепенно оно начало привыкать. Шли минуты, может часы и все давалось совсем не легко. Я как будто учился все делать сначала и последнее, что хотелось - говорить. Тогда-то Я и разучился это делать. Точнее не научился заново... Но ночь прошла, а потом и утро. Пришло время уходить. Не хотелось осознавать, что произошло. Хоть из этого места и хотелось бежать, да так далеко, чтобы больше никогда его не видеть... Но больше не хотелось смотреть в глаза тем, кого подвел, ранил, не смог остановиться ради них... Остановиться не смог, но пришлось. Только не мягко останавливаясь, а головой об кирпичную стену. И никому от этого не было хорошо... Шли часы, может дни. Я узнавал, что было, как произошло... Делать ничего не хотелось, говорить ни с кем тоже. Тем не менее пришлось. А потом началось осознание всего, когда все замкнулось... Сознание перерождалось - опять перелом. Он закончился и Я определился со своей позицией, с теперь уже новым взглядом на жизнь. Но он был противоречив. Вдруг стало понятно, что все что попыталось остаться из того, что было до перелома, и то, что зародилось позже временами противоречило. Новое было нужно, но от старого просто так не избавиться. Нужно было решение и оно пришло: разделение. Разделяй и властвуй, не так ли? Надо было как-то это обыграть, да так, чтобы все получалось целостно. Но сколько же надо было всего? Два? Хороший и плохой, и все? А если что еще? Ну ладно есть. Тогда давай три - хороший, плохой, нейтральный. Ну что опять не так? Что? Не правильно это? Неоднозначно хорошо или плохо? Ну давай придумаем другие названия... Нет, так не пойдет! Под другие названия нужны другие черты, особенности, снова делить... Так, но что-то остается. Излишек каждой из трех. А давай соединим в еще одного и посмотрим, что получится? Получилось очень не очень. Это вообще может существовать? Выглядит, как что-то совершенно бесчеловечное. Ну ладно, ему-то тоже нужно быть. Так, но ведь они не могут ладить друг с другом, как-то одиноко... Ладно! Еще один, и все! Что? Не "один", а "одна"? Делай, что хочешь, мне уже все равно... Ну вот так и получилось. Противоречия не были соединены воедино, но продолжали сталкиваться на границах. И что же всем этим балаганом будет управлять? Нельзя позволить одной быть выше других. Так что же делать? Выходит надо сделать еще что-то, чтобы помочь регулировать. Еще одного не выдержит просто. А как на счет такой идеи - беспристрастный оценщик - человек! Он сам решит свою судьбу, сам выберет, с кем будет говорить, хоть и не поймет этого. Ну вот так лучше, границы установлены и больше не могут мешать. Все было поделено, границы выставлены, никто не стоял во главе, а значит и противоречий не может быть - все честно. Ну что ж, сознание было сформировано, решение принято. И все, вроде бы, работало прекрасно. А что произошло потом? Потом были месяцы, даже года. Изменений не предвиделось. А потом граница начала "протекать". То, что должно было быть внутри потихоньку вытекло в четвертый вариант, из-за чего тот стал появляться все чаще. Но хорошо ли это, что самое плохое, нелепое и совсем не подходившее в предыдущие три стало популярно? Не думаю. И начав пробуждаться, вылезая обратно на свет, оно начало пожирать то, что вытекало из предыдущих. Так начался новый этап - разложение. Уже не было понятно, когда было что. В голове не осталось ни едино даты, каждое воспоминание терялось и смешивалось в общую кашу, в которой ничего нельзя было разобрать... А где это там Литва и где Польша? Что-то разницы уже нет. Что было в батискафе на рифе? А было такое? Потом стали пропадать более недавние факты. Когда развелись родители? И когда переехал твой друг? А что ж было два года назад? А в прошлом два дня? тоже не помнишь? Когда умер твой верный пёс? Ну нельзя же забыть. Приди в себя! Поздно... Что было вчера? А когда закончилось вчера и наступило сегодня, и когда наступило вчера? А что было неделю назад? Это какой был месяц, напомни... хотя, неважно, не помню... Сложно было представить что-то по-хуже такого, м? А оно пришло. Это надоедливое чувство. Ты теперь не только не помнишь, что когда было, но и было ли вообще. Вот в первый раз ты услышал о таком фильме, хотя постойте-ка! Да Я ж видел отрывок в детстве! Или это был не он? Какая разница? А нет,она такие есть. Но что же тогда Я уже делал, видел, а что нет? Больше нет границы. Все что будет уже было, не вчера так завтра, но уже было. И не важно как ты это помнишь, потому что уже нет памяти. Осталось только сознание. На долго ли? И вот теперь хоть записывай, что и когда было. А меж тем все становится более неопределенно. В конце концов, уже ты видишь щель в границе между реальностью и сознанием(мыслью, твоим внутренним миром). Не унывай, "вещи хоть и приобретают странные, расплывчатые очертания, но тебе ведь теперь не скучно, по-крайней мере!"