Впервые посмотрел сериал лет пять назад, много позже его релиза. Впечатлился. На фоне свежевызревшей ностальгии по миру Евангелиона и некоторым разочарованием сериальной концовкой, ознакомился с EoE. После чего эмоционально долго не мог отойти - редко какой выдуманный мир увлекает меня так сильно, что совершенно не получается с ним "расстаться друзьями". Но это был именно тот случай. На днях ненароком узнал, что закончена манга. К тому моменту я уже вовсе забыл о ее существовании. И хотя хронология сериального повествования в моей памяти уже утратила былую ясность очертаний, манга на фоне своего преемника все же выглядела более полновесной и проработанной. Вообще это, конечно, большая проблема - писать произведение порядка 20 лет. Гете писал Фауста в три раза дольше, однако его герой был вполне зрелым и состоявшимся мужчиной, а наш персонаж - это подросток пубертатного возраста, со своими специфическими проблемами и характерным мироощущением. Мог ли автор на протяжении этих 20 лет понимать своего персонажа одинаково хорошо, или концовка произведения как раз демонстрирует нам наличие определенных разногласий (или прогресса, если угодно) в мироощущении самого Садомото? Начать небольшой экскурс в мир Адамов и Лилит хочется именно с персонажей, просто извергающих неистовую харизму на всех возможных "синхро-уровнях".
Рэй - очень важный персонаж в повествовании: через нее Синдзи рефлексирует себя самого, только через анализ ее личности он объективно оценивает собственные поступки. Все остальные персонажи постоянно пытаются навязать ему определенный порядок рассуждений, но не Рэй. Совершенно очевидно, что Аянами - незаменимый персонаж, она - часть Синдзи, самая безразличная и пустая из всех. Она же и самая глубокая, т.к. через призму ее апатии главный герой постигает ценность жизни, ее лед будит его пламень. Пытаясь научить ее высоким душевным порывам, он сам учится их переживать. Однако, по моему мнению, японский демиург в отношении "Первого дитя" не выполнил важнейшей задачи: не смог удержать авторский нейтралитет, перешел грань, после которой образ "зеркала души" сменился вполне приземленным объектом похотливых влечений возвышенных чаяний главного героя. Именно из-за этой неосторожности Садомото вывести Рэй из повествования без трагических сердцам поклонников переживаний было уже невозможно. Однако и раскрывать личность Аянами Садомото тоже не стал, ограничившись парой скупых намеков на ее человечность. А иначе уже было тоже нельзя. Это тупик, бесспорно. Идем дальше.
Рыжеволосая Аска является, по моему скромному мнению, другой крайностью личности главного героя. Через анализ ее поведения он пытается преодолеть собственные стереотипы в отношениях с отцом, которого никогда не было у Аски. Он постоянно пытается проследить связь между ее импульсивностью и своего рода эдиповым комплексом, когда отец утрачен, а мать одновременно и любима, и ненавистна. Ей нравятся парни постарше, да. Вообще, тема эдипова комплекса является ядром повествования, т.к. Садамото никогда не показывает нам счастливых семей: один из родителей всегда ненавистен читателю, он всегда виновен априори. Дальше углубляться в анализ произведения мешает выше обозначенный тупик, и мне совершенно не хочется лезть в дебри. По существу хочется резюмировать следующее:
Персонажи раскрыты откровенно слабо. Аянами Рэй постоянно мечется между внутренним Я главного героя, и образом его возлюбленной. У сопереживающего читателя неизбежен диссонанс, а ее "гибель" только путает читателя еще больше. Аска в отношении Синдзи играет ту же роль, но автор не дает нам однозначного ответа на вопрос о их симпатиях друг к другу. И чем дальше мы движемся к финалу повествования, тем меньше ясности в отношениях между всеми этими людьми. Да, на первый план выходят проблемы глобального масштаба. Да, каждый из персонажей преображается, эволюционирует. Но в тот же момент теряется всякая связь между ними в реальности: что Аянами, что Сорью растворяются в этом новом мире. Надо понимать, оба персонажа только и были нужны автору, чтобы через их преображение изменился сам Синдзи. Это единственно логичное объяснение, которое приходит мне на ум. Новому Синдзи более не нужна покинутая и замкнутая в себе девочка с грудью третьего размера, мечтающая о заботе такого же замкнутого мальчика, т.к. он преодолел свою социальную фобию, он лишился девственности принял реальность. И Аска ему вроде бы не нужна, во всяком случае в своем прежнем статусе, т.к. его не тяготит прошлое. И автор таки возвращает ее в повествование, даря надежду на то, что адекватный Синдзи может иметь вполне серьезные шансы на успех в этом новом мире. Успех завоевать такую соблазнительную и яркую мадемуазель. Но... это всего лишь наши домыслы, а факты, увы, суровы: проблема межличностных отношений по мере развития сюжета растворилась в самокопании и рефлексии отдельного персонажа. Земное счастье было принесено в жертву метафизическим идеям о реинкарнациях и параллельных мирах. Очень жаль. Спасительная амнезия тоже плохо вяжется с теми жертвами, что были принесены во имя Перерождения. Люди привыкли помнить своих героев. Здесь же одни смогли начать жизнь с чистого листа, в прекрасном Новом Мире, а другие погибли, самоотверженно этот Новый Мир защищая. "Ну и фиг с ними", говорит автор. Как? Разве так можно? Такими воспоминаниями нельзя пренебрегать, независимо от того, подразумевает ли совершенный мир муки совести и сострадания, или же нет. Этим автор перечеркивает еще добрую половину повествования, и фигура Синдзи окончательно заслоняет собой всех остальных, не менее любимых нами героев. Не думаю, что Садомото собирался закончить этим еще лет пятнадцать назад. Вспоминается "Клеймор", с его драматической завязкой отношений между прекрасным чудовищем и наивным ребенком, которое в итоге перерастает в какую-то эпическую хрень, где все человечное и искреннее исчезает. Концовка Евангелиона тривиальна и избита. Вы еще не видели "Волчий дождь"? Так вот, не смотрите - там все тоже самое. В такие моменты рецензенту очень хочется взять в руку перо и начать переписывать произведение с определенного момента, хочется сохранить этот мир живым и человечным. Я чувствую себя обманутым, мягко говоря. Ведь я так люблю его, этот мир.
По-моему, совершенно очевидно, что после всеобщего преображения Рэй более не могла носить человеческое обличье. Если Синдзи в момент преображения можно было представить человеком сильного характера и высоких убеждений, морально повзрослевшего, Аску более взвешенной и адекватной, то Рэй... Кем ее можно было представить в Новом Мире? Она окончательно рассталась с человеческой формой, и выступала в роли небесного арбитра, без намека на человечность. Такую мадемуазель в кино не пригласишь. Спорно. Рэй как личность так и не раскрылась, да и Синдзи сам не уверен, было ли что-то человеческое между ними вообще, или акт откровения был лишь игрой неких адамоевных потусторонних сил. То есть формально ее можно было воскресить в человеческом облике, но пришлось бы с нуля писать ее психологический портрет (что заняло бы не одну главу, а в отсутствие глобальных мировых коллизий жанр сменился бы на скул и романтик). Мы ведь ничего о ней не знаем: она никому никогда не сострадала, ни к чему не стремилась, никого не осуждала и не отстаивала никаких убеждений. Она - порождение инстинктов, без какой либо человеческой мотивации.