Арана

Мне ее просто, по-человечески жаль. Что-то в ней близко мне и знакомо. Хотя бы заполнение "одиночества в своей жизни кошками". Не знаю, чем такая женщина может раздражать.

Кожу вокруг глаз саднило. Мир все еще был нечетким и бледным, отчетливо он видел только световые пятна – все остальное то и дело уходило в привычную черноту. Но вот слух и обоняние уже успели изрядно притупиться. Хайтани шел за Блисс, подслеповато щурясь, и думал, что так страшно ему не было ни разу в жизни. Все, что у него накопилось – уважение жителей его родного поселения, уютная норка под умершим домом, откуда он однажды утащил настоящий ковер, почти не попорченный временем; его друзья, которые никогда не примут его назад – все осталось там, за тонкой стенкой, похожей на мыльный пузырь. Все осталось в другом мире, куда теперь нет дороги. Вокруг пахло живым, многолюдным городом. Повинуясь так и не изжившим себя инстинктам абсолютного слепца, Хайтани уворачивался от спешащих куда-то прохожих и тихо, но с чувством ругался сквозь зубы. Ему нравилось. И ему было страшно – как никогда в жизни. «Знакомый» Блисс встретил их в одной из бесчисленных гостиниц, в теплой, немного душной комнате с плотно занавешенными окнами. На дощатом полу лежали тяжелые мохнатые шкуры, они же украшали стены; в камине тихо потрескивал огонь, а человек, одиноко сидящий в этом помещении, пах бессонными ночами и усталой горьковато-нежной тоской. - Слепой охотник? – усмехнулся писатель, едва Блисс и Хайтани вошли в комнату, и поднялся с медвежьей шкуры, заменяющей ковер, оставив на полу работающий ноутбук. – Так я и знал, что ты его оттуда вытащишь. - И отпустил этого монстра на свободу? – бывший охотник попытался насмешливо вскинуть брови, но ссадины отозвались такой болью, что он мгновенно передумал. Блисс презрительно фыркнула и скрестила руки на груди, демонстративно отвернувшись. Писатель рассмеялся было, но потом неожиданно серьезно спросил: - А как ты думаешь, реально его удержать рядом с собой? – и наградил Хайтани внимательным взглядом. – Знаешь, тебе нужно к целителю. Бывший охотник коснулся запекшейся крови на веках и помотал головой. - Само заживет. Моя знако… - Хайтани невольно запнулся: он так не привык называть ее по имени. – Блисс уже облила меня какой-то чертовски щиплющейся дрянью, хватит. Писатель понимающе усмехнулся – мол, сам уже имел с этим дело – и протянул бывшему охотнику руку. - Джейзирт ди Ренней. У бывшего охотника невольно дернулся глаз, и все лицо отозвалось мгновенной болью. Но выдержки ему хватило – он вежливо пожал протянутую руку и даже умудрился сказать вполне спокойным голосом: - Хайтани Риодзи. И успел краем глаза поймать удовлетворенную усмешку Блисс. Правда, так и не понял, к чему она относилась – к его самоконтролю или к чему-то еще.

И фиг бы с ним :) За картинку Меченосца все прощу :)

Странноватое какое-то аниме. Ощущение города, большого и людного, передано великолепно. И -скорость. ИМХО, великолепно.

*безумно ржет* Спасибо! ))))

Ага, забыла добавить - кровищи там - залейся. Но ее действительно СДЕЛАЛИ. Так, что не хочется морщить нос и плеваться, заявляя, что настоящая кровь так литься не будет, не такого она цвета и п.х. Действительно, кровь. Самая обыкновенная.

Сходила на "Меченосца". Честтно сознаюсь - книгу не читала, сравнивать не с чем. Ну... сценарий - фтопку. Ни черта не понятно. Откуда взялось лезвие у него в руке, с чего его так глючит периодически, зачем он всех мочит, и, наконец, что с ним там дальше будет... Зато - картинка. Пейзажи, домики, игра света и тени. Золотистые солнечные лучи на пушистых лапках ели. И - Катя. Потрясающий получился образ. Завершенный и живой. Полуночно-синие глаза, растрепанные темные волосы и светлая кожа. Хоть ориентацию меняй :)

Ну вот, засмущали народ так, что аж тема подзаглохла :) Мне подумалось вот - а каково было бы Яну Валентайну (я, надеюсь, их не путаю? В общем, тот, который младший, весь в пирсинге), скажем, в аэропорте мимо металлоискателя проходить?

Н-да, а результат...

- Нет, - не дослушав даже, сразу ответил слепой охотник. - Почему? – Блисс мгновенно надула губы, как обиженный ребенок. – Я вполне могу постоять за себя! И в тот раз попалась только потому, что сама этого захотела! Слепой охотник скептически хмыкнул. - Ну ладно, с этим я спорить не стану. Ты мне только скажи – когда ты смогла от него вырваться? Хотя – не отвечай. Я и так знаю. Ты вообще не смогла, очнулась через несколько часов с сильной головной болью и странными мыслями. А главное – именно это. Блисс сжала кулаки. - Ладно! Тогда я пойду охотиться сама! - Еще чего не хватало! Нет уж, второй раз я тебя выхаживать не хочу! Блисс… - слепой охотник устало вздохнул, услышав шаги. – Я – это я. Ты – это ты. Мы жили в разных мирах, каждый – сам по себе. Почему ты думаешь, что сможешь выполнять мою работу? Блисс остановилась. - Меня учили несколько лет, прежде чем я смог хоть что-то сделать на охоте, - с усталым отчаянием в голосе продолжал охотник. – Та девчонка на кухне – подмастерье… - он запнулся, - подмастерье моего знакомого. Она еще не охотница и с таким отношением к жизни вряд ли ею станет. Ты видела людей, на которых диспойлеры нападали больше трех раз? Это – уже просто ни на что не способные растения. Проникновение в твои мысли, в тебя (ну и двусмысленность вышла) – не шутки! - Знаешь… - Блисс так и не обернулась. – Моему знакомому когда-то произнесли речь примерно на ту же тему – об опыте, обучении и рискованности плохо обдуманных действий. Он тогда собирался опубликовать одну книгу… за которую, по мнению одного известного писателя, его должны были четвертовать на месте за неуважение к человеческой личности. - И в чем мораль? - Да ни в чем. Просто ты заговорил почти как он. И я вспомнила. Слепой охотник пожал плечами. - А… что с книгой? - Да ничего, - ответила Блисс. – Он ее так и не опубликовал. А сейчас пытается создать персонажа, прототипом которого и будешь ты. - Я тебя правда не могу пустить. Ради твоей же безопасности. - Понятно. В плотной черноте, окружающей со всех сторон слепого охотника, на фоне привычных звуков ночной жизни его родного поселения снова раздались удаляющиеся шаги. - Эй… знаешь… подожди. Охотник пошел на звук. Чернота вокруг терпко пахла ночью, кострами, добычей и идущей впереди девушкой; и едва не лопалась от переполняющих ее звуков, создавая поверх себя самой живую картину – его мир, его городок, его… знакомая. Потеряв зрение, он не потерял ничего. Ему было не о чем жалеть. По крайней мере, он был в этом уверен. До сих пор – был. - Подожди, черт возьми. Куда ты сейчас? - Не знаю, - буркнула Блисс. - О! Интересно. И где это? - Какая тебе разница? Ты дитя своего мира, своего времени. Зачем тебе знать, куда я пойду? - Затем, - нахохлился охотник. – Затем, что я за тобой пойду. - Н-да? А как же люди, которые на тебя надеются? - Людям не на что надеяться, - отрезал охотник. – И… поможешь мне снять повязку? Я сам… боюсь. Блисс остановилась и склонила голову набок, внимательно осматривая слепого охотника. Тот стоял, нервно и судорожно сжав кулаки, так, что отчаянно побелели костяшки и без того бледных пальцев; и лучился лихорадочной, горячечной решимостью человека, решившего перевернуть все. - Джейс, оказывается, так часто ошибается… - растерянно произнесла нэка. – И – повязка… если ты ее снимешь, это будет равносильно твоему изгнанию из поселения, ты сам говорил. Лучше… лучше ты сам. Не хочу, чтобы ты потом говорил, что я во всем виновата. - Я ж сказал, что боюсь, - усмехнулся охотник. – А то бы давно сорвал к чертовой матери. Только она же в кожу вросла… и я не буду тебе ничего говорить. Клянусь. Блисс по-кошачьи фыркнула. - Надеюсь, эту клятву ты не нарушишь из-за первой попавшейся нэки? Охотник улыбнулся и помотал головой. - Постараюсь. Можешь сама назначить наказание за предательство, и я его честно понесу. Только сорви ее, наконец. Мне только что пришло в голову, что я даже не пытался представлять, как ты выглядишь. И не спрашивал даже. - Точно? - Точно, точно… - вздохнул бывший охотник. – Давай уже…

Хорошо еще, если получится. Повтор, конечно, но хоть персонаж прикольный. А если получится человек? Ужас! Бедного Синдзи (или кто там будет его мочить) наизнанку вывернет, а потом он будет сидеть и реветь до потери пульса! :)

Нее, Малдер и Кадзи - совершенно разные. Даже по манере поведения. А характер - честно говоря, не копалась. Попробуем...

Очеловечивать. Заставлять сомневаться, копаться в себе, но - в разумных пределах. Совсем уж похожим на человека ангела делать не стоит.

2 Дзю Да уж, действительно, хорошо, что проверили :) Однако странные у вас ассоциации - если я так называюсь, меня обычно спрашивают об некоем Факундо Арана (есть такой актер, надеюсь, правильно написала), на что я дико удивляюсь каждый раз :) 2 Areldar Я не совсем толкиенистка, но все равно привет :)

Спасибо, но, знаете, меня смущают две вещи. Зарисовка не только моя, она писалась в соавторстве с леди Кирой... и ее (зарисовку) снова хвалят, а не критикуют.

Нормально - сидеть и распускать нюни, когда твои друзья сражаются? Нормально - не пытаться им помочь, и приходить, когда уже поздно? Как подросток вам говорю - это эгоизм и идиотизм, возведенные в абсолют. ИМХО. Извините, если кого-то задела.

Волтер в молодости хорош :) Жаль, такое только в манге.

Спасибо :)

2 Rezet Нет, к сожалению. И это как-то спонтанно получилось, а ничего стоящего в том же духе написать не вышло.

- Расстояние меньше, скорость больше – нет никакой разницы. Намеченная цель не сдвинется с места; и до нее ты доберешься за то же самое время… - растерянно говорю я. Человек, сидящий справа, улыбается. Хотя нет, пожалуй, скорее ухмыляется. Угловато и спокойно. Небо превращает его профиль в живую картину – высокий мужчина, весь состоящий из острых углов и ухмылки, просто сидит, вытянув длинные ноги в темно-синих, изрядно помятых штанах. - Разница всегда есть, - говорит он, и улыбка-ухмылка играет на угловатом, резком лице, делая его мягким и простоватым. Наверное, этот человек улыбается-ухмыляется вот так всегда – очень уж естественно у него выходит, словно такое выражение лица ему сохранять проще, чем просто расслабленное. А когда он расслабляется, он хмурый и серьезный – это я знаю, понял сразу, как только увидел слишком спокойные и доброжелательные карие глаза. – Разница есть всегда, иначе не приходилось бы выбирать. Голос у него тоже спокойный и угловатый, а каштановые волосы собраны в небрежный «хвост», из которого упорно выбиваются несколько отдельных прядей, падающих на загорелое небритое лицо. - Выбирать, - зачем-то повторяю я и тоже ухмыляюсь. У меня ухмылка другая, - не спокойно-уверенная, как у моего собеседника, а скорее уж отрешенная, как у смертника, смирившегося со своей судьбой. – А если выбирать не из чего? Вам очень часто кажется, что вариант всего один. Или что выбор очевиден… этим человек отличается от Бога: люди ограничены в выборе пути, потому что не видят или считают неприемлемыми другие возможности. Вот она, как вы думаете, почему так решила? - Она права, - упрямо заявляет этот странный человек, и на его лице неожиданно недобрым огнем горит непреклонность. Он будет защищать ее, что бы ни случилось. – Я или весь мир? Смерть одного человека или смерть всех, кто еще был жив. Любой поступил бы так же, как она. Я смотрю на море; там, за алыми волнами LCL, на белом берегу сидит истонченная, усталая женская фигура, и ветер путается в черных волосах, то выбрасывая их вверх, то роняя обратно, на узкую спину, туго обтянутую красной курткой. Далеко… ему всегда казалось, что она далеко, а вот теперь он даже не может ее увидеть. - Любой ли? – я щурюсь и улыбаюсь. Алые волны бьются о камень, на котором мы сидим, и из-за брызг мы оба уже мокрые от носков ботинок до кончиков волос, но этого словно никто не замечает. К запаху крови привыкли мы оба; времени и возможностей было предостаточно. – Вы бы вот решились? Не отвечайте; я знаю, что нет, потому что мир, в котором ее нет, вам бы не понадобился. Он молчит, пристально и бесцельно глядя вдаль. На мгновение мне даже кажется: видит. Но потом вспоминаю: нет, для него слишком далеко. - Не решился бы, - наконец говорит он и виновато улыбается-ухмыляется. – Наверное. - Не решился бы, - эхом повторяю я. – Да и зачем бы, Каджи-кун? Он вздрагивает, а истонченная фигурка на том берегу напряженно вскидывает голову, как будто могла услышать, - жесткие волосы взлетают в воздух и снова тяжело падают на красную ткань. Я улыбаюсь. Мне тепло и спокойно. - Незачем, - медленно кивает он. Не улыбка – угол, прямая, угол. - А если я скажу, что ваша цель, - я чуть склоняю голову, - на том берегу? Что вы решите? И этот странный человек – угол, прямая, угол, - резко встает и прыгает в море, брызги LCL почти долетают до меня. - Вы не доплывете, - говорю я ему. - Доплыву, - отвечает он. Угол, улыбка, прямая, угол, - плывет, легко, уверенно. И я киваю, хотя он уже не видит, потому что знаю: этот человек умирал с улыбкой на лице. Иначе не мог. Я тоже улыбаюсь – алые глаза, алое море, школьная форма пахнет кровью. Люблю, когда улыбаются.

О, "Парфюмер"... *мурчание за кадром* После просмотра сразу захотелось избавиться от насморка и принюхаться ко всему, что оказалось в радиусе мили :) Примерно такая же реакция (правда, в сочетании с жестокой депрессией) у меня была и на книгу, но, честно говоря, общего маловато. Гренуй из экранизации и Гренуй из книги - совершенно разные люди.

…и тут же выписался другой. Каменная крошка. Полуразрушенные дома-башни с черными провалами окон, изредка рассекаемыми остатками стекол и рам. Остовы деревянных строений и упавшие на землю, прогнившие заборы; мертвые черные деревья, беспомощно и тихо тянущие к ночному небу отощавшие ветви. Блисс была уверена, что кралась совершенно беззвучно. К этому месту старались не приближаться – когда-то здесь был центр огромного шумного города, а теперь вот остались тусклые руины, где обосновалась стая самых ненавистных существ в этом мире. Но – посреди остатков площади горел одинокий костер, рядом с которым сидел, вытянув ноги, человек с завязанными глазами. Рядом лежала туша, вся состоящая из разных глаз и тонких щупалец, причудливыми рисунками развалившихся на грязных камнях. Слепой охотник внезапно повернул голову. Блисс остановилась. - Ну, здравствуй, - произнес охотник в черную пустоту перед глазами. – А говорила, что не вернешься… не стой хоть, что ли. Нэка подошла к костру и села, подобрав под себя ноги и обернув их хвостом. Сложила руки на коленях и покосилась на труп диспойлера рядом с охотником. Щупальца твари еще подергивались, хотя взгляды разных глаз давно уже не видели ничего. - В селении закончилась еда, - сказал охотник. – Пришлось идти и убивать. Хвост Блисс нервно дернулся и снова замер. Главный, самый большой, глаз диспойлера невидяще смотрел в ночное небо. - Что меня больше всего умиляет, так это невозможность определить, кто из вас двоих хищник. То ли диспойлер, то ли люди, - пробормотала нэка, настороженно водя ушами. – Они охотятся за нашими мыслями, люди – за их глазами. Знаешь, а те разновидности, которые истребили в известных мирах, были ядовитыми. - Этот – тоже ядовитый, - пожал плечами слепой охотник. – Все дело в том, как его приготовить, но я, честно говоря, ни черта в этом не смыслю. Глазную жидкость варят, вроде. - Н-да. Вы истребляете их из страха, но они же служат вам пищей, - задумчиво проговорила Блисс. – Сколько их сейчас осталось, около сотни? А что с вами станет потом, когда диспойлеров уже не будет? Охотник отвернулся. - Люди отсюда никуда не уйдут. Я буду бесполезен, но зато смогу наконец снять эту чертову повязку. А сколько мы еще продержимся, не знаю. В конце концов, диспойлеры – не единственное, что тут еще можно съесть… хотя они действительно основной источник пищи. - Глупо. - Знаешь, это единственный вопрос, где наши мнения сходятся, - хмыкнул охотник. – Но – что делать? Люди не потерпят диспойлеров рядом с собой, чего бы это ни стоило. Ты… только посмотри на это, - он резко дернул головой в сторону остывающего трупа. – Ты ведь побывала в щупальцах у такого же? Знаешь теперь, что это значит? Когда кто-то сидит у тебя в голове, кто-то лишний, как там тесно и темно, знаешь? - Значит, ты – тоже? – кончик хвоста нервно дергался. – Тоже попадался диспойлеру? Я… я слышала что-то, чьи-то мысли, когда смотрела ему в глаза… в глаз. - Надеюсь, не мои, - усмехнулся охотник. – Даме, наверно, не стоило слышать то, что я тогда подумал. Блисс собралась было возмутиться, что словарный запас «дамы», скорее всего, превосходит его скудный охотничий лексикон, но внезапно улыбнулась. - Когда я про тебя все-таки рассказала своему знакомому, он сказал, что ты отказался от возможности видеть мир, не зная даже истинной причины, просто ради признания. Что тебе нужно, чтобы в тебя верили. А ты, оказывается… Охотник пожал плечами. - А сам бы он смог? - Что? - Сам бы он смог отказаться от всего, пусть и ради признания? Блисс задумчиво взглянула в костер. Оранжевые язычки пламени взрезали ночную тьму, причудливо извиваясь, будто танцуя; осыпали золотисто-рыжей пылью лицо и плечи слепого охотника, прорисовывали врастающую в обветренную кожу повязку. - Он и отказался. Правда, я не знаю, было ли признание единственной целью. Слепой охотник поморщился и отвернулся. - Мне неприятно, когда ты так говоришь. - Извини. Осознала, исправилась, заткнулась. Туша начинала пованивать. Блисс не совсем понимала, зачем труп с вытекшими уже глазами оставили в селении. Слепой охотник туманно высказался на тему странности чужих поверий, чужого монастыря и своего устава вкупе с поучительностью и оставил нэку на кухне, смывшись по своим неотложным делам. Кухней служило небольшое помещение в одной из нор под городом. Несмотря на все попытки привести комнатушку в нормальный вид, между остатков плитки, собранной, казалось, со всего умирающего города, прорывались корешки и мелкая живность; пахло сырой землей и множеством людей. Немолодая уже женщина стояла у котла, помешивая белесое варево. Еще одна – совсем еще ребенок – с завязанными, как и у всех охотников, глазами, сидела в углу, не без опаски прислонившись к стене, откуда в любой момент могло вылезти что угодно. Блисс не знала, как их зовут, здесь не принято спрашивать имена. Об этом ее в первую очередь известил слепой охотник, выходивший раненую нэку месяц назад. Блисс стояла рядом с женщиной и нервно виляла хвостом, заглядывая в булькающий котел. - Честно говоря, я думала, что на диспойлеров не охотятся поодиночке. Они же такие большие… И совершенно непонятно, куда их вообще бить, чтобы не испортить глаза. - В шкуру, - хмыкнула девчонка из угла. – Логично? - Дочь, - с нажимом произнесла женщина и повернулась к Блисс, не прерывая помешивания. – Вообще-то убить диспойлера, если ты слеп, довольно просто. Нужно оторвать самое длинное щупальце, и в звере что-то замыкает. И еда на ближайшую неделю медленно остывает прямо перед тобой… проблема только в том, чтобы пресловутое щупальце оторвать – шкура прочная, раз уж скелета нет. - И отрезать нельзя, - вздохнула девчонка. – Если ткнешь чем-нибудь искусственным, диспойлер тебя почует, вне зависимости от того, видишь ты его или нет. А там уж… приятного мало. Приходится щупальце того… голыми руками. Блисс почувствовала, как по спине пробежали ледяные иголочки, а хвост забил в разные стороны. Голыми руками?! И этот слепой охотник – тоже? - Ох, Создательница… я тоже так хочу!

Кадзи/Мисато - моя самая любимая пара, даже не знаю, почему :) 2 Kadzi А о фанфике можно попродробнее? Я почему-то до сих пор не могу найти ни одного приличного с этим пейрингом.

Уши Евы? Торчат? Кажется, я плюю на Bleach и Witch Hunter Robin (атмосферная вещь, кстати, красивая)...

Могу только поддержать ElSwanko. Единственное, что хорошо в Алукарде - это его ухмылка, а так - картонный персонаж, чрезмерно напыщенный и болтливый. Омерзительно.